«Есть ли жизнь на Марсе?» — многие слышали такой вопрос, кто-то и сам задавался им. Понятен подобный интерес у жителей Земли – планеты, на которой не осталось «белых пятен». А между тем даже в России есть места, воспринимаемые многими жителями страны почти как другая планета. Например, уральское Заполярье.
Что вы знаете о Полярном Урале? Кроме элементарного из школьной программы — что это часть каменного пояса России, омываемая Северным ледовитым океаном? Поверьте мне, это отнюдь не единственное и не главное, что можно сказать об этом крае и, самое главное – о жизни в нем.
***
4 октября 2017 года, город Лабытнанги, Ямало-Ненецкий автономный округ. Гладко выбритый и коротко подстриженный, сижу, собираясь с мыслями и ожидая своего вызова в заветный кабинет. Пришло мое время отдавать «долг» государству, у которого я вроде как ничего не занимал. Позади — шесть лет учебы на журфаке, а впереди… Нет, предстоящий год я проведу не в казарме, драя полы, и не на плацу, чеканя строевой шаг. Я пойду другим путем и буду называться сознательным отказчиком.
В военкомате уже знают: этот 24-летний парень с активной гражданской позицией решил пойти не в армию, а на альтернативную службу. Из своего призыва я такой один. И уже через пару минут мне предстоит отстоять свой выбор перед комиссией, которая вынесет окончательный вердикт моей судьбе на предстоящие два года.
По убеждениям совести
Нам всем с детства говорили о службе в армии как почетной обязанности каждого мужчины, а о любви к родине и готовности защищать ее от врага — как о высшей добродетели. В период становления личности мы начинаем подвергать сомнению многое, чему нас учили, и что всегда воспринималось нами как должное или обыденное. В том числе задаемся вопросом:
действительно ли военная служба — наш священный долг?
Представление об армии как о необходимом этапе в жизни каждого «настоящего мужчины» стал вызывать у меня протест еще в школьные годы. Не желая отдавать даже год жизни казарменному рабству, я со временем понял, что совершенно не обязан делать это. Прежде чем дойти до такой осознанной взрослой позиции, мне нужно было понять, кем являюсь я сам.
Я — часть класса, который «не имеет Отечества».
Кто знает авторство этих слов, тот сходу поймет, о чем речь. Мы, простые трудящиеся, не имеем в «своих» странах ни пяди земли, не участвуем в управлении «нашей» страной и не распоряжаемся теми благами, которые сами же и производим.
Однако все при этом обязаны любить «Отечество» и, в случае необходимости, защищать его.
Поступая на воинскую службу, новобранец принимает присягу — не родине, которая объективно есть у каждого человека, а буржуазному «Отечеству». Обязуясь беспрекословно подчиняться командованию, солдат по умолчанию должен быть готов выполнить любой, даже преступный и антинародный, приказ начальства. На войне пролетарий не защищает родину, а стреляет в своего товарища по классу. В интересах правящего меньшинства, которое на эту войну не пойдет.
Необходимость в армии как таковой будет сохраняться, пока в мире существует классовое неравенство, и всегда будет некоторая часть общества, готовая проливать кровь в интересах капитала.
Но я, имея свободу воли, могу по крайней мере не участвовать в этом и заниматься чем-то действительно полезным обществу.
Само собой, у любого человека, помимо прав, есть определенные обязательства, вменяемые ему как социумом, так и различными индивидуальными обстоятельствами. Невозможно быть свободным от общества, ведь именно оно и формирует человека как личность. Но это не отменяет и свободу воли, которой каждый индивид распоряжается в соответствии со своей совестью.
Я — христианин.
Считая Евангелие своим духовно-нравственным ориентиром и Иисуса Христа своим главным учителем, я стремлюсь не делать ничего противоречащего моей совести. Даже тогда, во время призыва, переживая духовный кризис, материалистически переосмысляя свою веру и отвергая многочисленные религиозные иллюзии, я не скрывал своего мировоззрения, и к заявлению на АГС приложил характеристики в том числе из своего церковного прихода.
Стоит отметить, что отношение к воинской службе разнится не только в разных религиях, но и даже в разных христианских конфессиях. Например, Русская Православная Церковь не только не запрещает верующим служить в армии, но и часто даже призывает не уклоняться от этого «священного долга», тогда как в ряде протестантских общин часто осуждается воинская присяга, а то и любые военные действия.
Будучи католиком по вероисповеданию, я не просто могу, но и обязан быть пацифистом. Наша Церковь в целом не запрещает своим членам нести воинскую службу, однако говорит о полной ответственности военных за нарушения прав человека, о моральном обязательстве сопротивляться приказам, требующим совершения такого рода преступлений, а также о праве каждого католика отказываться от несения воинской службы по убеждениям совести. И хотя моё полное вхождение в Католическую Церковь произошло только после увольнения со службы, я знал и разделял такой подход ещё во время своего призыва в 2017 году.
Начало пути сознательного отказчика
Вопросом поступления на АГС я начал заниматься с первого курса магистратуры журфака, когда уже имел вполне осознанное нежелание служить «как все», но был не против послужить обществу полезным трудом. Все мои знания на начальном этапе ограничивались тем, что право на альтернативную службу по убеждениям закреплено в российской Конституции, однако это направление непопулярно. Очень скоро я понял еще две вещи: конституционное право — не значит гарантированное (это, впрочем, и так понятно); а непопулярность АГС не говорит об отсутствии запроса на нее среди призывников.
Первое, что я сделал, — обратился за помощью к специалистам — волонтерам из «Движения сознательных отказчиков». Среди них были в том числе те, кто сами прошли альтернативную службу либо «откосили» от армии по различным основаниям.
Главный консультант — бойкая идейная женщина средних лет, пообщавшись со мной по видеосвязи и поняв в общих чертах суть моего вопроса, сразу же добавила меня в несколько чатов «ВКонтакте». Так я стал постоянно держать связь с единомышленниками, которые поддерживали меня морально и полезными советами.
Сразу же, познакомившись с товарищами, я получил в свое распоряжение много ценного материала — статьи и книги на антивоенную тематику, а также ссылки на нормативно-правовые акты, касающиеся воинской обязанности и АГС. Мне рассказали о возможных «подводных камнях» на пути сознательного отказчика.
Вскоре, ощутив полную готовность к активным действиям, я начал составлять заявление на АГС. По совету товарищей оно было адресовано, помимо военкомата, также главе муниципалитета с губернатором. Согласно Федеральному закону «Об альтернативной гражданской службе», заявление на АГС следует подавать не позднее, чем за шесть месяцев до призыва, исключения могут составлять экстраординарные случаи, каждый из которых рассматривается призывной комиссией индивидуально. Призывник, в свою очередь, обязан доказать, что причина опоздания была уважительной. К счастью, я уложился в срок, подав заявление как раз за полгода до осеннего призыва.
Первая реакция адресатов была весьма занятной. Начальник военкомата был в некоем смятении и, встретившись случайно с моей матерью, высказал свое удивление такому неожиданному жесту с моей стороны.
Более строго высказалась глава города: ее смутил сам факт антивоенных убеждений у сына работника культуры — это не укладывалось в парадигму «патриотического воспитания». Мать, в свою очередь, не смущалась и держала уверенную позицию: ее сын имеет право на собственный выбор, который, к тому же, отстаивает в рамках закона. Я же воспринимал такие фидбэки с улыбкой, а вспоминая многочисленные истории опытных товарищей, внутренне настраивался на то, что это может быть только началом.
Впрочем, дальнейший мой путь оказался более легким, чем я ожидал. Палки в колеса мне никто не вставлял и даже толком не пытался переубедить.
Возможно, помогли знание своих прав и консультации с опытными людьми. Или повлияло отсутствие недобора в осенний призыв 2017 года. К тому же, я тогда был единственным в своем городе, кто выбрал АГС.
Призывная комиссия
Зачитав мое заявление перед комиссией и рассмотрев приложенные к нему характеристики с мест учебы и работы, руководитель военкомата дал мне слово.
— Подтверждаю все, написанное в заявлении. К этому мне нечего добавить, — уверенно заявил я, окидывая взглядом каждого члена комиссии, ожидая увидеть какую-либо реакцию на их лицах. По большому счету я не волновался, поскольку заранее знал из авторитетных источников, что решение будет с большой вероятностью в мою пользу. Сомнение закралось лишь на миг, когда руководитель военкомата внезапно стал задавать провокационные вопросы.
— А вот если будет агрессия против Российской Федерации, то неужто ты не пойдешь Родину защищать?
Твою маму вместо тебя будем защищать все мы? Вы согласны, коллеги? — комиссар окинул взглядом своих коллег, которые ответили молчанием. Лишь врач-психиатр попытался подтрунить над моим диалектическим мировоззрением и убеждением в том, что все противостояния и войны между государствами должны однажды закончиться. Впрочем, все это, как я быстро понял, носило скорее формальный характер, и разводить со мной дискуссий никто не собирался.
Закончив обсуждение моего заявления, глава военкомата развел руками, дав понять, что комиссии ничто не мешает принять положительное решение по моему заявлению. Возражений ни у кого не было. Теперь мне оставалось свободно выдохнуть и выслушать дальнейшие распоряжения.
— Где хотел бы пройти службу? — спросил меня глава военкомата.
— Если мой ответ на что-то повлияет, то пусть это будет Ямало-Ненецкий округ, может быть, даже Лабытнанги, либо Екатеринбург или неподалеку, — ответил я, думая, что вопрос, вероятно, тоже носит формальный характер.
Я знал, что военкомат теперь направит запрос в Роструд, который и решит вопрос места службы. Впрочем, я также знал, что альтернативно служащих обычно не отправляют далеко, а исходя из распространенной практики, многие зачастую остаются дома, либо служат за пределами своих населенных пунктов, но в своем регионе.
Моя победа
Ожидая своего направления на место службы, я был почти уверен, что попаду в хоспис или дом престарелых. По крайней мере, так мне сказал начальник военкомата после призывной комиссии. Поэтому я морально готовился к тому, что служба будет не из легких — и в то же время даст мне бесценный жизненный опыт. Во многом так и произошло, однако служить мне выпало на Почте России. Такой ответ поступил уже через неделю после комиссии.
Это была хорошая новость и для меня, и для родителей — им только в радость, что сын подольше задержится у них в гостях, и для оставшейся в Екатеринбурге бабушки, которой только спокойнее, что я не один и рядом со мной близкие люди.
Сама работа на почте была для меня абсолютно новым и неизведанным делом, однако я точно знал: справлюсь. Как шутя сказал один мой знакомый: «Раз закончил журфак, то и адрес на конверте прочитать сможешь».
***
Как проходила моя служба на маленьком почтовом отделении небольшого северного города, расскажу в следующем материале цикла.
Георгий Малания
Фото автора
https://zanovo.media/habeas-corpus/ne-khochu-byt-soldatom